Артём Устинов о "Солярисе": моя задача - сделать абстрактные вещи конкретными, болевыми

Артём Устинов о "Солярисе": моя задача - сделать абстрактные вещи конкретными, болевыми

26 мар 2021

В Театре Искандера готовится к выпуску третья премьера 40-го сезона - спектакль «Солярис» по фантастическому роману польского писателя Станислава Лема. Автор постановки – номинант российской национальной премии «Золотая маска», режиссер Артем Устинов, который полтора года назад выпустил в РУСДРАМе спектакль «Электра».


Артем, у вас реноме режиссера, который ставит спектакли по нетипичным для театра текстам. Чем вас заинтересовал «Солярис»? 

Мне предложили поставить «Солярис». Я не увлекался этим произведением, подробно прочитал, когда мне сказали, что можно поставить спектакль в РУСДРАМе. Поскольку я мечтаю, чтобы в театре появлялась умная, интересная литература, подумал, что это очень интересная задача. Не знаю, как будет воспринимать зрители, тема совершенно непохожая на то, к чему привыкла публика РУСДРАМа, тут мы, понимаете ли, говорим про какие-то нейтринные системы, про космос и все такое прочее, но мне сделали такое предложение, от которого не отказываются. И сложно отказаться, когда тебе предлагают очень умное, наполненное разными смыслами произведение, в котором можно копаться и содержит в себе много театральности. Сразу понимаешь, что дает очень много возможности для работы. Произведение между фантастикой и очень человеческой историей, почти мифом, я бы сказал. Архетипической историей о человеке, который потерял свою любовь и пытается ее спасти. Интересно пожить в мире Соляриса, провести в нем два-три репетиционных месяца.  

Спектакли по роману редки, но есть два известных фильма. «Я думал, что худшим был «Солярис» Тарковского», - сказал Лем после выхода фильма Содерберга. Автору не понравилось выдвижение на первый план любовной линии в голливудской экранизации. А каким будет «Солярис» Устинова? Что главное в вашем спектакле? 

Приблизиться к произведению невозможно. Надо стараться найти свой взгляд на него. Дело не в том, чтобы попасть в какой-то эталон, которого нет. И хорошо, что его нет. Нам не нужно пытаться соответствовать чему-то, пусть и считается фильм Тарковского культовым. Он во многом посмотрел на эту тему вопреки автору, как мы знаем. Мы сделаем свою интерпретация. Я бы сказал, что мы хотели бы быть ближе к самим себе. Этот спектакль будет иметь свою индивидуальность. Он не будет нравиться всем поголовно, такая задача и не стоит. Если в зале будет сидеть 300-400 человек и смотреть «Солярис», это здорово! Не «Ромео и Джульетту», которую смотрят понятно почему, и не другие более известные пьесы, а именно, немного позабытый, интеллектуальный, чувственный роман. 

Мы пытаемся совместить в спектакле несколько разных историй. Это как Орфей и Эвридика - история человека, который пытается переписать свое прошлое и вернуть ту, которая покинула мир, когда у него появляется шанс. А с другой стороны, в нем есть тема самопознания. Мы не хотели выкидывать то, чего нет ни в одном одноименном фильме – это тема соляристики, исследования Соляриса. Было довольно сложно инсценировать, потому что там много наукообразного текста, который, на мой взгляд, прикидывается серьезным, но таковым не является, скорее, стилизация скучной научной монографии. И когда Лем пишет, что «как следует из всем известных работ евразийских историков Хо Мина, Чия Мина», еще кого-то, смешно, он создает мифологию, якобы про Солярис многие написали. Мне кажется, там присутствует юмор, у Лема было хорошее чувство юмора, достаточно почитать его сказки про роботов. 

Мы пытались рассказать две истории, которые в финале будут смыкаться. История отношений Криса и Хари, отношение их жизни с их личностями, собственно свободой, самопознания. Все сводится к самопознанию. И все, что им мешает, отношения, которые могли бы продолжаться, это их собственные внутренние препятствия. От того, что он понимает, что она это не она, а потом она начинает думать, что она не она. Но с другой стороны, может быть вообще не надо об этом думать. Может, надо жить здесь и сейчас?

Важнее текст Лема или визуализация и действие? 

Нужна визуализация текста. Много говорения, слов в романе. Обманчиво кажется, что все построено на диалогах. На самом деле многое происходит между словами и за словами. Была цель не превращать нашу постановку в радиоспектакль, а сделать концентрат. Но при этом должно напоминать хороший сериал на вечер, когда вы смотрите одну серию, другую и третью. История имеет продолжительность, и ее быстро не расскажешь. Все равно речь о нюансах, деталях внутри, о том, как постепенно меняется отношение людей друг к другу в той странной ситуации, в которой они оказались.  

В распределении ролей указаны Крис и Другой Крис. Вы репетируете два актерских состава спектакля или они одновременно появляются в постановке? 

Два Криса родились довольно спонтанно. Идея была гендиректора РУСДРАМа Ираклия Хинтба, а я сразу зацепился. В романе Крис много говорит сам с собой. Рассказывает историю от лица рассказчика, и в то же время присутствует его внутреннее я. А дальше можно развивать, кто этот человек, который очень многое пережил и смотрит на все с точки зрения будущего. 

Артистов подобрали очень разных, они как бы разные части одного человека. И мы получаем возможность играть с этим, вводя главного героя в двух лицах в разных моментах. Когда-то он нужен, а где-то нет. Понятно, что один из них магистральный, но и у второго есть своя история, история человека, который однажды уже пережил трагедию и хочет понять, можно ли что-то изменить или нужно все принять. А могли ли мы найти какую-то лазейку, чтобы история закончилась не так трагически? Можно ли спасти то, что однажды потеряно или есть вещи, которые никогда уже не вернуться к тебе? 

Если один Крис проживает историю Соляриса внутренне, то второй говорит с Океаном напрямую, общаясь уже с ним. Первый ничего еще не знает, второй знает слишком много. Тут же о боли речь. У одного она актуальная, у другого боль от того, что я ничего не могу изменить с этим первым. Я не могу физически заставить его поступить так или этак, бить его по рукам. Я могу только разговаривать с ним внутренним голосом. И в итоге получается, что ничего в этой истории изменить нельзя. История повториться для него точно так же, что ты ни делай. А может благодаря тому, что ты вмешиваешься, произошло то, что произошло. Тема ответственности за поступки тут на всех уровнях проходит. Любимая умерла от невнимания или от того, что в отношениях что-то было не так. Она вернулась и снова она должна умереть. Хотя, казалось бы, он все сделал для того, чтобы спасти ее, она все равно умирает. А в чем тогда смысл был, если я не могу ее спасти?

Он тщательно старается исправить свои ошибки. Почти допускает очередную ошибку, старается загладить и спасти. Но дело не в том, что он делает, а в том, что, возможно, их любовь была обречена с самого начала. Они за нее борются, сражаются, но как будто бы все предначертано и в этом ракурсе их любовь такая. Если бы она имела возможность закончиться хэппи эндом, мы бы так не переживали за них. А мы чувствуем изначально, что не может быть равных отношений к человеку и его копии. То есть могут, но не в этом мире. Интересно, что в спектакле в итоге окажется сильнее. Неизбежность или маленький шанс на то, что может быть где-то когда-то в каких-то обстоятельствах они могли бы быть вместе и счастливы. 

В отличие от «Электры», который вы поставили в РУСДРАМе полтора года назад, спектакль «Солярис» не камерный, постановка для большой сцены...

На большой сцене нужно больше средств выразительности. Чтобы рассказать большую многосоставную историю невозможно обойтись, как на камерной сцене, двумя-тремя приемами. Надо подключать еще что-то. Поэтому у нас в спектакле будут использованы несколько камер с проекцией на большой экран на сцене. Съемка будет вестись в реальном времени в течение показа спектакля, и в определенные моменты будет проецироваться на экран. На сцене условная лаборатория ученых, где все друг друга исследуют. Океан исследует нас, мы – его, ученые – главных героев, главные герои – друг друга. И как бы мы все ставим друг над другом опыты. Поэтому тут и камеры возникли, и сама идея лаборатории. Больше возможностей, больше игры.

Сценографию придумала Юлиана Лайкова. Это такая лаборатория, в которой могут изучать человека, минералы и метеориты, в тоже время есть доширак и выращивать рассаду. Небольшая эклектика, все сразу - это и рабочее место, и место, где ты живешь. Мы все равно не сделаем полное ощущение фантастики, которое можно сделать в кино, нам надо находить игровой ход. 

Какая музыка будет звучать в спектакле?

Музыку пишет композитор Анастасия Дружинина. Мы с ней сделали в Бурятском театре Улан-Удэ спектакль «Аламжи», который номинирован на «Золотую маску» и в Москву скоро поедет. Мы с ней долго обсуждали, пришли к тому, что должен быть подбор звуков чего-то неземного. Потом инструментальная тема отношений Криса и Хари. Я ставил задачу написать музыку трех категорий: звуки земли, звуки неба и любовная история. Музыка в «Солярисе» претендует на саундтрек, она даже подчеркнуто кинематографическая. Для большой сцены музыка должна воздействовать серьезным образом. Я рад, что она будет авторская. И будет ассоциироваться только с «Солярисом» РУСДРАМа. 

Нам важна речь артистов. В спектакле они все будут работать с радиомикрофонами. И не потому, что мы боимся, что их не услышат, а для того, чтобы сделать звук специально немного неживым, механическим. 

Вы, как и многие современные режиссеры, придерживаетесь этюдного метода работы, когда и актеры наравне с режиссером, в некотором роде, соавторы спектакля. Как работают артисты РУСДРАМа?

Первые две недели я давал задание, они приносили этюды. Задание героям: например, Хари написать письмо Крису, от одного Криса письмо Другому Крису. Были задания создать среду и попробовать оказаться внутри Соляриса. И, кстати, очень хорошие были пробы у Анны Гюрегян: клала нас на пол, мы смотрели в потолок, на нас светил свет, дул ветер. Рубен Депелян завязывал нам глаза, и мы погружали руку в разную среду, как бы в Океан. А потом оказывалось, что там мед, сахар. Я ни разу не узнал, что именно было. Странное ощущение, когда лишают зрения почувствовать и понять, что это за студенистая жижа. Мы даже пробовали - Океан же создает разные формы в романе, они очень подробно описаны - и хореографически сделать как это происходит. Так что актеры молодцы! 

При этом параллельно пишем текст. Инсценировка создается параллельно. Я всегда так делаю. Могу даже перед спектаклем что-то вымарывать или добавлять. Это нормальный процесс. Даже если бы у нас была готовая инсценировка, мы перелопатили бы ее так же, как сейчас это делаем с романом. А зачем брать инсценировку, когда есть само тело текста, и можешь из него вычерпнуть то, что тебе нужно? Тем более одна из драматургических линий – линия ученых не прописана вообще. Ее надо разложить на лица, на голоса, кто это за люди, в чем их конфликт, и чтобы они параллельно рассказывали нам, что там происходит в Океане. 

О чем заставит задуматься постановка, чем заинтересует и захватит зрителей спектакль "Солярис"?

Мне кажется, что это круто, что в Сухуме зрители придут смотреть «Солярис». И если они не уйдут со спектакля, это будет наша победа! Главное, чтобы публика не оставалась безразличной. В РУСДРАМ ходят люди заинтересованные, неслучайно попавшие в театр. Я думаю, при выходе из зала, зрителю придется осмыслить увиденное. Кто-то для себя обратит внимание на отношения "он и она", кто-то увидит историю самопознания и познания чего-то вне себя, или про отношения человека и Бога, или про то, в чем вообще предел человеческих возможностей. Там будет момент, когда все будут голосовать за то, чтобы закрыть станцию Солярис. Посмотрим, может, голосовать будут зрители… Если откликнутся, подключатся к абстрактной для них теме, будет приятно. Моя задача - сделать абстрактные вещи более конкретными, болевыми, чтобы зрители сочувствовали людям на сцене как родным, а за Солярис переживали как за свою собственную жизнь. 

Премьерные показы спектакля «Солярис» режиссера Артема Устинова в РУСДРАМе запланированы на 3 и 4 апреля.



Поделиться в соцсетях

Новости